Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6

— А вы что отвечали?

— Ну не будешь же ты матюки записывать?.. Зато я скажу, кто в последнее время к нам приезжал «от них»: Александр Городницкий, автор песни «Атланты держат небо»., уполномоченный по правам человека при президенте России Владимир Лукин и известная телевизионная феминистка Мария Арбатова. Посмотрели они на наш парк и едва ли не в голос воскликнули: «И зачем мы туда, в эту „Пермь-36“, ездили — нам надо было сразу сюда ехать!» Это, между прочим, правозащитники сказали! Потому что я ведь красоту России хочу показать, а не её убожество.

— На своём веку вы видали разного рода начальников, больших и маленьких. А были ли в Чусовом таковые, про каких не грех добрым словом вспомнить?

— Хохолков, первый секретарь горкома партии. И лучшей характеристики, чем из уст Виктора Петровича Астафьева, ему не дашь: «Много, очень много сделал Владимир Михайлович для города Чусового! А в остальном городское начальство было шушера на шушере». Простите меня, но под этими словами я могу только подписаться. Иногда ведь в общении с местным начальством до анекдота доходит. Евгений Евтушенко, будучи у нас, заметил, что степень цивилизации измеряется, в том числе, наличием или отсутствием в данной местности, извините, тёплого общественного сортира. Я два года назад, зная, что в условиях нашего этнографического парка этот вопрос труднопробиваемый в принципе, решил на сей счёт обратиться с соответствующим письмом в местную Думу. Написал об этом нашему музейному экспонату — известному литературному критику, академику и почётному гражданину Чусового Валентину Курбатову. Тот в ответном послании дружески поиздевался: «Надо же, такой вопрос — и в Думу!».. И вот через два года приходит ответ одного из глав нашего Чусовского поселения: «Ваш вопрос будет рассмотрен в 2010-м году». Я не удержался и послал этот ответ Валентину Яковлевичу. Как известно, он — близкий человек к спикеру Совета Федерации Сергею Миронову. Может, в Совете Федерации теперь рассмотрят вопрос о возведении туалета в Чусовском этнографическом парке?

— А нынешние чиновники из краевой администрации?. От них-то какая-то помощь вашему парку есть? Они же всё равно сюда время от времени наезжают. В баньке попариться, оттянуться…

— Да, как-то приезжал теперь уже бывший председатель краевого правительства Николай Бухвалов, тогда впервые посетивший наши пенаты. И в интервью газете «Чусовской рабочий» на вопрос, какие ваши впечатления-заключения-пожелания, обмолвился: «Дискотеки вам здесь не хватает!»

— Сейчас в России этнографических музее уже немало — например, в селе Слободском Кировской области, или в Малых Карелах, или в республиканских автономиях. Но когда я думаю о Постникове, то нередко задаюсь вопросом, насколько в вас самом предполагалось то, что в дальнейшем стало уникальным этнографическим парком? Иными словами, каковы генетические предпосылки обращения к русской истории и собирательству «России, которую мы потеряли», если вспомнить название фильма Станислава Говорухина?

— Я — из глубоко крестьянской семьи. Хотя быт этот впитывал в сельской Нердве всего лишь лет до трёх, потому что мой папа быстро пошёл по партийной линии. Но впитанное во младенчестве, видимо, в нужный срок включилось в некую программу. А в папе моём было действительно что-то уникальное, если в области нашей не нашли ничего лучше, как поставить крестьянского парня директором Пермского театра оперы и балета! Таким образом, отец был одним из первых красных директоров храма Мельпомены. У меня память дырявая, а вот сестра моя рассказывала, как мы жили в центре Перми в доме, где раньше располагалась областная библиотека, в которой якобы бывал главный пастернаковский герой из «Доктора Живаго». Так вот, если тот перенесён туда по художественной надобе, то мы в этом доме в начале 30-х годов, представь себе, жили. Нижние пять окон — наши. И сестра вспоминала, как я, приехав в этот дом с бабушкой, посмотрел и сказал: «Бабушка, мне в этом доме не нравится, запрягай лошадь — поехали обратно!» Что это было, как не крестьянская закваска в маленьком углане?..

— Чем, на ваш взгляд, этнографический парк отличается от собственно музея?

— Ты правильно акценты расставляешь: с некоторых пор мы официально именуемся не музеем, а этнографическим парком. Слава Богу, надоумил нас один добрый человек из краевого министерства культуры: «Называйтесь парком — к вам меньше привязываться будут!» Наш парк отличается от музея тем, что здесь можно зайти в любой дом, взять в руки любой экспонат, даже примерить, если речь об одежде, покрутить маслобойку, поиграть на старинном музыкальном инструменте. Для интереса можно вспомнить мой разговор с одним из чиновных посланцев «от культуры», который приехал к нам на чёрной Волге. Ат знай наших, молодой такой, выпускник университета. Представился: мол, ему поручили нас проверить. Стал воспитывать: дескать, главное в музейной работе, чтобы всё было учтено. Для этого, мол, музеи и существуют. Я послушал его и говорю: «А вот Гейченко как-то сказал: „Там где главное — учёт, там кончается музей“». Он вытаращил глаза: «А кто такой Гейченко?» Тут ни убавить, ни прибавить.

— Ваш парк известен далеко за пределами края и страны. О нём высоко отзывались и любили здесь бывать такие разные личности, как писатель Виктор Астафьев, поэт Евгений Евтушенко, народная певица России Татьяна Петрова, исполнитель русских народных песен Геннадий Заволокин — всех не перечислишь. Вообще, что понимает человек, если ему совсем память не отшибло, оказавшись в крестьянском доме, кузне, старинной торговой лавке или часовне Ермака?

— Ну, допустим, вот какую надпись оставил Виктор Петрович Астафьев, подарив мне ещё в 1989-м году свой «Последний поклон»: «Леонарду Постникову — патриоту-чусовлянину от Енисейского налима поклон и благодарение за всё то доброе, что он делает для людей и истории нашей разграбленной и исковерканной».

То, что чувствовали и в связи с этим говорили названные тобой люди, предположить несложно, но меня, в особенности, удивила восторженность генерала Геннадия Зайцева, руководившего некогда легендарным подразделением «Альфа». Он зашёл в крестьянский дом и воскликнул: «Здорово! Даже я бы так не смог». «Ни хрена себе, — думаю, — чего ты в сельском укладе понимаешь?» Но оказалось, что у генерала сугубо крестьянские корни. А родом он из нашей чусовской деревни Антыбары.

— Вы как-то посетовали, что в последнее время экскурсанты не заходят в литературную часть парка — в «Музей писательских судеб». Без всякого интереса шествуют мимо портрета Астафьева и его эпитафии о том, что «я пришёл в мир добрый, родной, и любил его безмерно. Ухожу из мира чужого, злобного, порочного. Мне нечего сказать Вам на прощанье». Нет, чтобы задуматься над этими словами!.. Как вы считаете, с чем это связано — нынешнее равнодушие к печатному слову?

— Это не моё открытие. Это — наша российская болезнь: полная апатия к печатному слову вообще. Я обычно смотрю и думаю: «Кто-то всё-таки, может, остановится? Там надпись-то — два слова прочитать». Нет, идут, опустив голову. Причём — даже работники культуры. Зачем, спрашивается, приходят? Увидят памятник Ленину, стоящий в уголке, посвящённом мартеновцам, хихикнут: «А-а, Вова! И ты здесь?» Или есть у нас репродукция известной картины Перова «Охотники на привале» с полым пространством вместо голов. Вот тут, где надо головы свои просовывать и, фоткаясь, кривляться, — они могут плясать и кричать, и визжать до упаду.

— Помните, когда-то Чингиз Айтматов в своём романе «Плаха» применил выражение «манкурты»? Это несчастные люди, не помнящие своих корней. А в нашем случае это наглядный пример того, какие всходы может дать тотальный общественный крен в сторону развлечений.

— Власть имущим очень даже нужны эти самые крены. Я как-то ночью включил телевизор: симпатичная девушка-ведущая программы и напротив неё мужик-сексолог. И вот этот самый хмырь объясняет девчушке, как правильно увеличить член. Она подзывает из числа зрителей свою сверстницу и спрашивает: «Как вы считаете, какой, по вашему мнению, должен быть член? Та отсекает руками в воздухе: „А вот такой!“» Ну ладно. Ночь на дворе. Включаю телевизор днём. Смотрю: повторяют ту же самую программу! Поэтому что им слова Астафьева, тем более сказанные не в бровь, а в глаз: «Ухожу из мира чужого, злобного, порочного…» Разве не прав Виктор Петрович? Вот он, тот самый «порочный мир», не сползающий с телеэкранов и давно уже прописавшийся по ту сторону «Останкино»! Это делается специально и планомерно, чтобы отогнать наш народ от здравых мыслей. Потому что, если он посмотрит на Россию трезво, то вспомнит наконец своих отцов, дедов и прадедов, которые наверняка представляли себе не таким наше «светлое будущее».